ДВА С ПОЛОВИНОЙ ЧАСА УТРОМ И ТРИ С ПОЛОВИНОЙ — ВЕЧЕРОМ. КАК (НЕ) СОБЛЮДАЕТСЯ ГРАФИК
«Холодно, сыро и темно», — так описывает будни 50-летняя Нигина, жительница Канибадама, небольшого города на севере Таджикистана.
Электричество в ее доме бывает в течение полутора-двух часов утром и столько же вечером. Семья из шести человек ютится в одной комнате — остальные просто не отапливаются. В тесном помещении спят четверо взрослых и двое детей.
В начале осени семья купила тонну угля из Кыргызстана за 2400 сомони (около 260 долларов). «Он лучше местного, не пахнет и горит хорошо», — объясняет Нигина. Угля хватило на два месяца, сейчас от двух тонн осталось всего три мешка по 20 килограммов. Чтобы хоть как-то сберечь тепло и экономить, в доме отапливается только одна комната — там семья проводит вечера, там же все спят.
Дополнительно купили дрова: одна машина обошлась им в 1000 сомони (около 100 долларов). Газовый баллон заправили на 200 сомони, и теперь готовят только на нём, стараясь растянуть его как минимум на три месяца.
В такой же ситуации, как Нигина, живут миллионы таджикистанцев. В конце ноября предприятие «Распределительные электрические сети» официально объявило, что в регионах электроэнергию подают по графику: утром — с 5:30 до 8:00, вечером — с 17:30 до 21:00. Однако в реальности этот график не соблюдается, и свет дают менее чем на шесть часов в сутки.
Таджикистан почти три десятилетия живёт в условиях хронического дефицита электроэнергии с октября по апрель. Но в этом году затяжная засуха, маловодье и рекордно низкий уровень воды в Нурекском водохранилище обострили ситуацию, превратив сезонные ограничения в настоящий энергетический кризис.
Первые перебои начались ещё в конце сентября: регионы почти сразу перевели на жёсткий график — электроэнергию давали по несколько часов утром и вечером. Душанбе ещё какое-то время удавалось быть со «светом», однако к концу ноября и столица перешла в режим веерных отключений. Целые кварталы остаются без электричества на весь день, а иногда и ночь. Отключения могут застать врасплох любой дом.
Соро, 60-летняя жительница столичной махалли Северный, рассказывает, что в их частном секторе вот уже три недели свет дают всего около пяти часов утром и столько же вечером. Лишь по воскресеньям свет бывает целый день.
«Дом остывает очень быстро. Всю ночь мы проводим без света, утром просыпаешься в холоде, торопишься приготовить завтрак, собрать внуков в детсад. Вечером происходит то же самое. Дети и внуки постоянно болеют», — говорит она.
При этом в официальных сообщениях вплоть до ноября продолжали говорить о «плановых ремонтно-профилактических работах», избегая прямых формулировок о дефиците энергии. Затем власти всё же признали проблему маловодья, предупредив: если осадков будет мало, и уровень воды в Нуреке не поднимется, лимит придётся ужесточать.
На этом фоне в главной мечети страны прошёл намаз-истиска — коллективная молитва о дожде. Верующие просили не только об осадках, способных оживить и наполнить реки, но и о свете, тепле и силе пережить зиму.
Между тем «Распределительные электрические сети» направили в конце ноября своим филиалам дополнительные инструкции по ограничению подачи электроэнергии. В них говорится, что «электроснабжение бюджетных организаций приостанавливается с 18:00 до начала следующего рабочего дня; все остальные государственные предприятия также будут отключаться от сети с 18:00 до начала нового рабочего дня; уличное освещение, не относящееся к стратегически важным объектам, должно быть выключено; все зарядные станции для электромобилей (EV charging station) будут отключаться с 18:00 до 22:00».
Последнее ударило по Душанбе особенно болезненно: город за последние годы привык к электромобилям и электротакси, и теперь водители часами простаивают в очередях у немногих работающих зарядок, а «поймать» свободное такси в вечернее время стало для пассажиров настоящим квестом.
С 30 ноября жители начали получать СМС-предупреждения от «Распределительных электрических сетей»: если в квартире превышено потребление в 4 киловатта, электричество отключится автоматически на полчаса (относится к однофазным счетчикам). Для понимания: 4 кВт это всего час работы электроплиты и утюга, либо духовки и стиральной машины. «Данные меры временные и помогут сэкономить воду в водохранилищах», — говорится в СМС.
«КОГО ОНИ ПОЗОРЯТ? СЕБЯ ПОЗОРЯТ!» КАК ПРЕПОДНОСЯТ ИНФОРМАЦИЮ
Власти всё активнее используют государственные СМИ и лояльных блогеров, чтобы объяснять причины энергетического дефицита. В Facebook’е распространяется видео, снятое Ассоциацией блогеров Таджикистана: двое блогеров отправились к Нурекскому водохранилищу и вели съёмку прямо с места события. В кадре — неназванный специалист Нурекской ГЭС, который подробно рассказывает о причинах «вынужденного энерголимита».
По его словам, уровень воды сейчас «на 3 метра 75 сантиметров ниже, чем в этот же период прошлого года», и страна переживает выраженное маловодье: летом и осенью почти не было дождей, а в горах ледники замёрзли слишком рано. Он подчёркивает необходимость экономить ресурс: «Мы должны накопить воду в водохранилище, чтобы зимой, когда пойдут снега, обеспечить светом население. Если не предпринять такие меры, вода опустится ещё ниже».
Блогеры подхватывают этот тезис, обращаясь к пользователям. Они призывают относиться к ограничениям с пониманием и терпением, уверяя, что «подобные проблемы есть во всём мире», включая соседние Узбекистан, Кыргызстан и Казахстан. В пример они приводят и Иран, где власти, по их словам, тоже вынуждены приостановить работу гидроэлектростанций из-за засухи, чтобы сохранить запасы пресной воды.
Риторика блогеров становится ещё жёстче, когда речь заходит о тех, кто публично жалуется на отключения: «Блогеры, которые снимают и выкладывают, как у них на час выключили свет, — кого они позорят? Себя позорят! Нужно немного терпения — и будет и свет, и всё остальное».
Власти и лояльные к ним медиаструктуры, похоже, пытаются формировать информационный фон, который призван убеждать общество в том, что происходящее — вынужденная и неизбежная мера.
Заместитель главного инженера Нурекской ГЭС Анвар Киромиддинов сообщил правительственным СМИ, что с 6 октября приток воды в водохранилище начал стремительно падать. Осенние показатели выглядят вызывающе низкими: в среднем приток составил 279 кубометров в секунду, тогда как год назад был 357. В итоге водохранилище недополучило 411 миллионов кубометров воды — объём, который мог бы стать основой для выработки более 253 миллионов киловатт-часов электроэнергии. Подобное снижение притока специалисты наблюдают впервые за последние 15 лет.
Уровень воды в Нурекском водохранилище к утру 1 декабря, по словам Киромиддинова, остановился на отметке 904 метра 43 сантиметра — почти на пять метров ниже, чем в 2024-м.
Синоптики говорят, что минувшая осень стала одной из самых сухих за десятилетие. Осадки в стране выпадали всего дважды, тогда как в прошлом году в это же время было 12 дождливых дней. Наблюдения на десятках гидропостов по всей стране показывают снижение уровня воды почти во всех крупных реках, особенно в Вахше, который питает Нурекское водохранилище.
Энергетические ведомства предупреждают: если зима тоже окажется сухой и малоснежной, страна будет вынуждена войти в ещё более жёсткий режим ограничений.
ПОЧЕМУ ЭНЕРГЕТИКА СТРАНЫ ЗАВИСИТ ОТ УРОВНЯ ВОДЫ И КАК БЮДЖЕТНЫЕ МИЛЛИАРДЫ УХОДЯТ НА ОДИН КРУПНЫЙ ПРОЕКТ
Практически вся страна опирается в основном на 15 крупных и средних гидроэлектростанций, среди которых ключевой является Нурекская ГЭС. Амбициозный проект Душанбе, Рогунская ГЭС, всё еще строится. А доля выработки электричества двумя столичными ТЭЦ невелика (в осенне-зимнем периоде большая часть Душанбе обеспечивается электричеством за счет этих ТЭЦ). Поэтому любая климатическая аномалия в виде засухи и маловодья отражается на стабильном снабжении электроэнергией и делает зиму испытанием для миллионов жителей.
Эрнест Карыбеков, специалист по водно-энергетическим вопросам из Кыргызстана и бывший председатель Института изучения водных проблем и гидроэнергетических ресурсов Центральной Азии, отмечает, что в последние годы количество осадков в регионе снижается, маловодных периодов всё больше, а таджикская гидроэнергетика особенно уязвима к маловодью: «Водохранилище Нурекской ГЭС не относится к сооружениям многолетнего регулирования. В отличие от Токтогульского водохранилища в Кыргызстане, оно не может накапливать воду на несколько лет вперёд и обеспечивать стабильный сток в периоды маловодья».
При этом, подчёркивает Карыбеков, проблема усугубляется не только климатом, но и нерациональным использованием воды странами ниже по течению Амударьи и Сырдарьи.
«Водных ресурсов Центральной Азии в целом хватает, но значительная их часть теряется в Узбекистане, Туркменистане и Казахстане из-за испарения, просачивания и устаревших оросительных систем. Кыргызстан и Таджикистан используют только 3–9 процентов воды своих рек. Более 90 процентов уходит в соседние страны. И парадокс в том, что при таких объёмах всё равно не хватает воды — из-за огромных потерь», — говорит он.
Таджикистан и Кыргызстан, страны в верховьях, сбрасывают воду, вырабатывая энергию, она уходит вниз по течению, где Узбекистан, Казахстан и Туркменистан построили в последние годы водохранилища и каналы, объясняет Карыбеков. Эта вода затем используется соседними странами в летний вегетационный период, однако, подчёркивает эксперт, значительная её часть теряется из-за сильной жары и особенностей почв — вода испаряется и уходит в грунт.
«Самостоятельно страны региона не могут решить этот вопрос — у одних дефицит электроэнергии, у других — нерациональное использование воды, поэтому нужно создать совместную модель управления водой и электроэнергией, и эксплуатировать ресурсы по этой модели. В советский период и электроэнергия была общая, а республики, которые пользовались ниже по течению водными ресурсами для своих экономик, компенсировали это странам верховья за счет природного газа, угля, мазута, электроэнергии и других энергоресурсов», — говорит собеседник.
Современные попытки Таджикистана диверсифицировать энергетику — например, планы по строительству солнечных и ветровых станций — эксперт оценивает как перспективные, но ограниченные по эффективности в зимний период.
«Возобновляемая энергетика — это хорошее дополнение, она помогает летом экономить воду. Но зимой базовую нагрузку несут только крупные ГЭС и ТЭЦ», — подчёркивает он.
Рогунская ГЭС может стать опорой будущей энергетической безопасности, считает Карыбеков: «Когда Рогун выйдет на полную мощность, Таджикистан сможет закрыть дефицит электроэнергии на десятилетия вперёд».
Однако по словам экономического обозревателя из Душанбе, говорившего на условиях анонимности, главной преградой для развития электроэнергетического сектора Таджикистана, наращивания новых генерирующих мощностей является затянувшееся строительство Рогунской ГЭС — проекта, начатого еще при Союзе в 1976 году, но замороженном в 1990-е из-за распада СССР и гражданской войны. Возобновили строительство в 2016 году и на протяжении всего этого периода подавляющая часть государственных средств, заложенных в бюджет по линии топливно-энергетического комплекса, направляется на строительство этого объекта.
«Причем доля бюджетного финансирования Рогуна постоянно растет. Если первоначально на него приходилось около 5 процентов всех бюджетных расходов, затем 10 процентов, то в текущем году — уже 15 процентов. В бюджете на 2026 год эта доля, согласно планам, приблизится к 23 процентам. То есть почти каждый четвертый сомони бюджетных расходов в 2026 году будет направлен на Рогун», — говорит эксперт.
По официальным данным, за годы строительства на Рогун было направлено около 50 млрд сомони (по сегодняшнему курсу это более $5,4 млрд, но на самом деле это в разы больше, так как курс сомони с каждым годом слабеет по отношению к доллару. В 2010 году, к примеру, эти средства составляли бы $10,4 млрд, а в 2015 году — $9,4 млрд).
На эти средства страна теоретически могла бы построить десятки малых и средних гидроэлектростанций, закрыть внутренние потребности в электроэнергии, обеспечить стабильные поставки даже в зимние месяцы и сформировать устойчивый экспортный потенциал, считает обозреватель.
«Такая концентрация ресурсов на одном мегапроекте становится существенным барьером для социального развития страны. Значительная часть бюджетных средств могла бы быть направлена на улучшение систем образования, здравоохранения, социальной поддержки населения, об этом пишут международные финансовые организации в своих годовых отчетах по Таджикистану», — говорит эксперт.
Обозреватель считает маловероятным, что ключевые этапы строительства будут завершены до конца 2030-х (в этом году, по первоначальному плану, должны были сдать в эксплуатацию 3-й агрегат, но денег не хватило).
По его мнению, страна стоит перед сложным выбором: с одной стороны, Рогун является стратегически важным объектом, который может обеспечить долгосрочную энергетическую независимость Таджикистана; с другой — текущая модель финансирования замораживает возможности для создания альтернативных мощностей и ограничивает социально-экономическое развитие уже сегодня